Мы дрались честно, как могли

Мы дрались честно,  как могли
Фото: primechaniya.ru

Народный депутат РФ Марк Кауфман поделился воспоминаниями о Чёрном октябре 1993 года

4 октября исполняется ровно 25 лет расстрелу Верховного Совета России — демократически избранного парламента, который всеми силами пытался сдерживать ельцинское безрассудство. Накануне этой памятной даты редактор интернет-газеты «Набат» посетил почётного гражданина Еврейской автономной области, экс-председателя облисполкома и народного депутата РСФСР 1990-1993 годов Марка Матвеевича Кауфмана. Несмотря на неважное самочувствие, Марк Матвеевич охотно поделился воспоминаниями о, пожалуй, самых трагических событиях новейшей истории России, непосредственным участником которых он являлся.

Корр.: — Марк Матвеевич, Вы были депутатом двух созывов Верховного Совета РСФСР. Советский парламент, как известно, имел свои особенности. Далеко не все депутаты работали на постоянной основе в Москве, как нынешние думцы.

Марк Кауфман: — Да, я избирался депутатом IX созыва Верховного Совета РСФСР, затем работал в XI созыве. После этого в 1990 году избирался Съезд народных депутатов, из состава которого уже формировался Верховный Совет. Избравшись народным депутатом РСФСР, я продолжал работать председателем облисполкома. В Москву выезжал на заседания Съезда или на совещания, когда возникали вопросы в Верховном Совете.

Корр.: — Значит, Вы исполняли обязанности депутата огромного государства, что называется, «на общественных началах»?

М. Кауфман: — Да, я начал работать таким образом. А в это время Ельцин рвался к власти. Он хотел быть не только президентом в соответствии с Конституцией РСФСР 1978 года, он по существу хотел быть диктатором и ликвидировать Конституцию, ликвидировать Советы, изменить государственный строй в стране, то есть совершить переворот. Набрав силу, он добился того, чтобы Верховный Совет принял решение о ликвидации облисполкомов. Во главе территорий встали главы администраций, то есть тоже лица диктаторского характера. К этому времени мне уже исполнилось 60 лет. Возник вопрос: продолжать ли мне бороться за звание главы администрации или выполнять функции народного депутата. Я был депутатом Совета национальностей (одна из двух палат Верховного Совета РСФСР — В.С.). Совет национальностей всё время приглашал меня перейти на постоянную работу в комиссию по социально-экономическому развитию национально-территориальных образований. Народный депутат, который соглашался переехать в Москву и работать на постоянной основе в Совете национальностей, по существу, пользовался теми же льготами, что и народный депутат Верховного Совета.

Надо было решать на месте, оставаться ли мне на работе в области или выехать в Москву. Мы посоветовались и решили вынести вопрос на суд депутатов областного совета. На пост главы администрации ЕАО претендовало три человека: я, депутат облсовета Николай Михайлович Волков и председатель областного совета народных депутатов Борис Леонидович Корсунский, который ранее отказался от должности первого секретаря обкома партии. Состоялась сессия облсовета, Волков набрал больше всех голосов. Я оказался на втором месте, меньше всего набрал голосов Корсунский. После этого я перешёл в Совет национальностей на постоянную работу. В Москве мне предлагали квартиру, но я отказался. Я не собирался переезжать в Москву на постоянное место жительства, а планировал после окончания полномочий народного депутата вернуться в область. В гостинице «Россия» всем депутатам на время сессии предоставляли номера. Мне выделили отличный двухместный номер с полным обслуживанием. Меня всё устраивало, и я начал работать заместителем председателя комиссии по социально-экономическому развитию республик и национально-территориальных образований. Председателем комиссии была Корнилова Зоя Афанасьевна из Якутии — кандидат наук, очень активный деятель того времени. Кстати, именно она и предложила мне должность заместителя председателя комиссии. Депутатов Совета национальностей было мало, и комиссия была не в состоянии охватить все национально-территориальные образования, автономные области и округа.

Корр.: — В Белом доме вы занимались вопросами развития национальных территорий. Наверняка Вы принимали активное участие в становлении Еврейской автономной области как самостоятельного субъекта Федерации?

М. Кауфман: — Безусловно. В России было семь автономных областей. Мы в Верховном Совете организовали группу, в которую вошли руководители автономных областей, и поставили вопрос о том, чтобы автономные области стали самостоятельными субъектами Федерации. До того момента они входили в состав более крупных регионов. Это, конечно, отражалось на их развитии, потому что автономные области финансировались не напрямую из бюджета страны, а из бюджета тех краёв, в состав которых они входили. Когда я ещё работал председателем облисполкома, мы постоянно ставили вопрос о выходе ЕАО из состава Хабаровского края. Все видели, что Комсомольск-на-Амуре развивается, Хабаровск развивается, строятся предприятия, а у нас в области развивалось только сельское хозяйство. Считалось, что наша область – это кормилица Хабаровского края.

Корр.: — После того как Вы добились отделения ЕАО и других автономных областей от краёв, Вы поддержали идею самостоятельности автономных округов?

М. Кауфман: — Да, автономные округа тоже хотели стать самостоятельными субъектами. В состав Красноярского края входил Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ. Руководители этой территории приезжали к нам и ставили перед комиссией вопрос об отделении округа от Красноярского края. Ситуация осложнялась тем, что в Таймырском (Долгано-Ненецком) автономном округе находился Норильск – богатейшая территория краевого подчинения. Тогдашние руководители округа при отделении от Красноярского края хотели, чтобы в состав округа вошёл и этот город. Верховный Совет создал комиссию и поручил мне поехать в Норильск, чтобы ознакомиться с ситуацией. Когда мы приехали в Красноярск, в местной прессе появились очень жесткие публикации о нас. Писали, что комиссию возглавляет депутат Кауфман, который развалил Хабаровский край, теперь он приехал к нам, чтобы развалить Красноярский край. Пришлось выступить по телевидению и объяснить, что мы не ставим этот вопрос, а хотим изучить обстановку. В итоге мы пришли к мнению, что нельзя передавать Норильск Долгано-Ненецкому округу, потому что они не смогут такой территорией руководить. Вот это примерно те вопросы, которыми я занимался в Верховном Совете. Когда Верховный Совет рассматривал законы, касающиеся национально-территориальных образований, национальных областей и округов, мы давали свои замечания и предложения.

Корр.: — Итак, после ликвидации облисполкома и передачи всей полноты губернаторской власти Николаю Михайловичу Волкову Вы перебрались в Москву. Время-то было тяжелое…

М. Кауфман: — Не то слово. Банкротились и ликвидировались предприятия, людям не выплачивали зарплату. Деятельность Ельцина и Гайдара привела к так называемой «шоковой терапии». Сгорели банковские вклады населения, деньги обесценивались со страшной силой. В это время власти предпринимали все меры, чтобы распродать за бесценок государственные предприятия. Наша комиссия выступала против приватизации государственной собственности. Мы понимали, что ваучеризация приведёт к тому, что госпредприятия попадут в руки богатых людей. Наш комитет также твёрдо стоял на том, что земля должна оставаться в государственной собственности, а не переходить в частные руки. Государственная собственность даёт возможность держать на этой территории кооперативы или коллективные хозяйства, которые могли приобретать оборудование и следить за ним. Однако под нажимом Ельцина закон о приватизации земли был принят. Землю раздали в частные руки, распались колхозы и совхозы. К чему это привело, мы видим сейчас. Хотя и производится достаточно много сельхозпродукции, но многие земли до сих пор не используются. Многие фермеры не в состоянии приобретать оборудование в достаточном количестве. То есть приватизация земли не позволила сельскому хозяйству успешно развиваться.

Корр.: — Ельцинско-гайдаровская клика тащила страну к дикому капитализму. Но Верховный Совет и Конституция России 1978 года сдерживали рвение Ельцина, правильно я понимаю?

М. Кауфман: — Мы всячески противодействовали планам Ельцина. Особенно мы были против изменения Конституции. Ельцин постоянно выступал с заявлениями, что необходимо провести конституционную реформу, Советы надо ликвидировать. Большинство народных депутатов были против этого. Когда уже стало невмоготу бороться с Ельциным, то возникла идея провести одновременные перевыборы и народных депутатов, и президента. Верховный Совет не поддавался Ельцину. В Москве назревала тревожная обстановка. 23 февраля 1993 года во время крупной демонстрации, организованной лево-патриотическими силами, по случаю Дня Советской Армии произошло столкновение с ОМОНом. Демонстрантов, среди которых были участники Великой Отечественной войны, разгоняли с помощью грубой силы. То же самое произошло во время первомайской демонстрации.

Корр.: — В такой обстановке «демократ» Борис Ельцин решается идти напролом…

М. Кауфман: — 21 сентября 1993 года Ельцин подписывает указ №1400 о поэтапной конституционной реформе, которым распускается Верховный Совет и ликвидируется вся система советской власти в стране.

Корр.: — Где были Вы в момент обнародования этого антиконституционного акта?

М. Кауфман: — Я в это время был на территории, и ко мне начали обращаться люди, которые призывали ехать в Москву и отстаивать Конституцию. 26 сентября я улетел в Москву, там я сразу приехал в Белый дом, поднялся на пятый этаж в свой рабочий кабинет. Собралась наша комиссия, которая решила из Белого дома не уходить и принимать участие в работе Верховного Совета и Съезда народных депутатов. Тем временем Верховный Совет принял решение об отстранении от должности Ельцина за совершение государственного переворота. Некоторые депутаты призывали его арестовать. Началось нешуточное противостояние между Ельциным и Верховным Советом.

Корр.: — Насколько я знаю, власти делали всё, чтобы народные депутаты покинули Белый дом.

М. Кауфман: — Начали ограничивать водоснабжение здания, отключили электричество и телефоны. Сначала здание Верховного Совета опоясали обычной колючей проволокой, а затем спиралью Бруно. Выйти из Белого дома можно было только по установленному проходу. Ельцинская команда предприняла все меры для того, чтобы депутаты разбежались. Но большинство оставалось на принципиальных позициях и требовало отмены неконституционного указа № 1400.

Корр.: — Ситуация резко обострилась после трагических событий 3 октября у здания СЭВ и останкинского телецентра. Вы в это время где находились?

М. Кауфман: — В Белом доме. 3 октября выйти из здания было уже невозможно. В ночь с 3 на 4 октября я ночевал в своём кабинете. Спал на составленных стульях, работники аппарата принесли мне плед. Ночью нас всех обошли и предупредили, что омоновцы будут брать здание штурмом. Мы спустились в небольшое подвальное помещение — зал заседаний Совета национальностей.

Где-то часов в десять утра 4 октября появился офицер «Альфы». Как сейчас помню его слова: «Мы брали штурмом дворец Амина в Афганистане. Взять это здание нам не составит труда, но применять оружие против вас мы не будем, мы принимали присягу и Конституции верны». Он предложил прекратить противостояние и пообещал подать автобусы, на которых депутатов развезли бы по домам. Начались выступления. Некоторые депутаты призывали стоять до конца, тем более, что в это время вокруг Белого дома было много наших сторонников. Люди приехали даже с Белоруссии и Украины, других республик. Москвичи разбили там палаточный лагерь.

Утром 4 октября к Белому дому были стянуты бронетранспортёры, на близлежащих домах засели снайперы, началась стрельба. К нам в здание Верховного Совета стали приносить убитых и раненых. Затем с другой стороны Краснопресненской набережной появились танки, которые начали стрелять по верхним этажам Белого дома. Здание начало гореть, но мы не уходили. Стрельба длилась где-то до четырёх часов дня.

Всегда вспоминаю один момент. Когда я уходил из своего кабинета, то захватил с собой палку копчёной колбасы, которую положил в дипломат. И когда мы сидели ночью в зале Совета национальностей — а все же были голодные — я достал эту колбасу и поделился по кусочку с теми, кто сидел рядом со мной. Остальную часть спрятал обратно в дипломат. Как выяснилось в дальнейшем, колбаса ещё пригодилась.

Корр.: — После того как по Белому дому начали палить из танков, стало ясно, что дело проиграно. Как Вы оттуда выбирались?

М. Кауфман: — Пришёл Хасбулатов (председатель Верховного Совета России — В.С.) и говорит: мы, видимо, не сможем выстоять. Я против кровопролития, давайте будем выходить. Вышли на ступеньки парадной лестницы, но обещанного автобуса не было. Через час ожидания, когда уже начало темнеть, подошло два автобуса, в которые посадили женщин и генералов. Тем, кто остался у лестницы — а нас было там человек триста, — сказали уходить самим. Мы разделились на группы и начали обходить здание Верховного Совета вокруг. С левой стороны там стояли жилые дома, в одном из которых был магазин. Во время событий 3-4 октября магазин разграбили, и мы решили через него выйти во двор.

Когда мы вошли в этот магазин, там оказались омоновцы. Они начали избивать нас дубинками, мы вылетели во двор. Осмотревшись вокруг, мы двинулись к Трёхгорной мануфактуре. Поднялись по ступенькам, а там тоже омоновцы с дубинками. Они опять нас избили, обыскали и отобрали вещи. Там я потерял все документы, в том числе и партийный билет (я был коммунистом с 1955 года и всегда носил партбилет с собой). А вот удостоверение народного депутата сохранилось, потому что оно было спрятано в нательном кармане, который омоновцы не проверили. После обыска мне вернули только бритвенный прибор и колбасу.

Корр.: — Что происходило во дворе Трёхгорной мануфактуры?

М. Кауфман: — Там стояли БТРы, около которых сидели мальчишки. Нас начали строить и гнать прикладами к зданию мануфактуры. Оборачиваюсь и вижу, что молодой парень бьёт меня прикладом. Я ему говорю: «Ты что, сынок, я же твой дед, мне 60 лет». После этого он отстал от меня. Возле здания мануфактуры нас поджидали автобусы. Их забивали битком. Задержанных развозили по отделениям милиции. К тому времени, когда я вместе с десятью товарищами попал в отделение на Пушкинской площади, часы уже показывали десять вечера. Милиционеры нас ещё раз обыскали, сняли отпечатки пальцев и посадили в «обезьянник». Позднее к нам в камеру подсадили двух молодых людей. Один из них кричал: «Отпустите меня, я же ваш». Другого парня задержали по ошибке: он подъехал на машине к гостинице «Пекин», пошёл посмотреть на происходящее, и его схватили. Сидим в камере, а кушать всем хочется. Я говорю: у меня есть ещё кусок колбасы. Все в один голос отвечают: «Доставай!». Эту колбасу мы разделили руками. Когда я встречаю товарищей, с которыми пережил эти события, они постоянно вспоминают, как кушали эту колбасу. Особенно народный депутат из Амурской области, поэт Юрий Чапковский. Как-то он подарил мне сборник своих стихов с авторской надписью: «Как побратимы на крови мы дрались честно, как могли».

Корр.: — В милиции над Вами издевались?

М. Кауфман: — Нет. Многие москвичи были лояльно настроены по отношению к нам, а некоторые нас даже поддерживали. Часов в 11 меня пригласил майор милиции. Он сказал, что хотел выпустить нас ещё ночью, но если бы мы ночью пошли по улице, то нас бы убили. Он посмотрел мои документы и отпустил меня. Я дождался товарищей, мы обменялись телефонами и разошлись.

Корр.: — Наверное, проблематично было выехать из Москвы депутату разгромленного парламента?

М. Кауфман: — Определённые трудности, конечно, возникли. Вернувшись в гостиницу, я обнаружил, что меня уже выписали, а вещи собрали. Пришлось остановиться у коллеги-депутата, который планировал работать в столице и успел получить квартиру. В Москве я пробыл ещё две недели, пока забрал трудовую книжку с записью об увольнении из Верховного Совета. Возникли проблемы с оформлением билетов. Дело в том, что когда мы были действующими депутатами, мы спокойно приходили в кассу Верховного Совета и нам выписывали билеты, куда мы просили, а тут наши полномочия ликвидировали.

Корр.: — Впоследствии Вы подвергались каким-либо гонениям за то, что не подчинились антиконституционному указу Ельцина?

М. Кауфман: — Была создана комиссия по расследованию событий 3-4 октября. По распоряжению руководителя администрации президента Филатова всех, кто не подчинился антиконституционному указу № 1400, лишили льгот народных депутатов Российской Федерации. Я оказался в «чёрном списке» Филатова под номером 54.

Ещё во время нахождения в Москве меня регулярно вызывали в прокуратуру. На допросе меня постоянно спрашивали, не брал ли я в руки автомат, не стрелял ли я из автомата. «Ну, может быть, вы помните номер вашего автомата?» — допытывался следователь. Я неоднократно повторял, что оружие в руки не брал. Когда я вернулся в область, то люди отнеслись ко мне с пониманием и сочувствием. Министерство по делам национальностей открыло в Хабаровске свой филиал, и меня приняли на работу представителем ведомства на территории ЕАО. Через некоторое время мне звонит следователь прокуроратуры города Александр Драбкин и говорит: «Марк Матвеевич, придите. Я получил задание провести проверку». Я пришёл, посидел с ним, поговорил. Прошла неделя, раздаётся телефонный звонок: «Марк Матвеевич, я должен Вам сказать, что пришёл документ, и вы реабилитированы». На этом все прокурорские разборки закончились.

Корр.: — Как Вы оцениваете последствия тех трагических событий 25-летней давности?

М. Кауфман: — Прямым следствием «Черного октября» 1993-го, который мы пережили, стало то, что мы имеем сейчас. Зарплаты задерживают, медицина и образование стали платными, люди нищие, не имеют работы. Те, кто приватизировал государственную собственность, стали богачами. Они учат детей за границей, покупают яхты. А простые люди пожинают плоды грабительской приватизации и уничтожения Конституции.

Корр.: — Преклоняюсь перед Вашим мужеством, Марк Матвеевич. Спасибо, что нашли время для разговора. Крепкого Вам здоровья.

 

Беседовал Владимир

САХАРОВСКИЙ

 

 
По теме
Госавтоинспекция области информирует, что за прошедшие сутки на территории области зарегистрировано 2 дорожно-транспортных происшествия, в одном из которых 1 гражданин получил телесные повреждения,
Преступление совершено в августе 2023 года в утреннее время. Как установил суд, 52-летний Т., находясь в салоне автобуса маршрута № 3б, увидел на пассажирском сиденье телефон марки «iPhone-8»,
С участием заместителя прокурора Смидовичского района Алексея Бубело судом рассмотрено уголовное дело в отношении ранее судимого жителя ЕАО.
Тематическое фото Правительство ЕАО - ИА Eaomedia.Ru Молодой специалист приняла участие в программе "Земский фельдшер" Тематическое фото Фото: Правительство ЕАО В ЕАО Валдгеймская центральная районная больница пополнилась еще одним молодым специалистом — врачом-педиатром.
ИА Eaomedia.Ru
Тематическая иллюстрация https://ru.freepik.com - ИА Eaomedia.Ru В зоне риска – люди определенных профессий, пациенты со сниженным иммунитетом и онкобольные Тематическая иллюстрация Фото: https://ru.freepik.com В марте во всем мире традиционно отмечают день борьбы с туберкулезом.
ИА Eaomedia.Ru
Управление Роспотребнадзора по Еврейской автономной области информирует об эпидемиологической ситуации по заболеваемости новой коронавирусной инфекцией (COVID-19), ОРВИ, грипп среди населения области.
Роспотребнадзор
Тематическое фото freepik.com - ИА Eaomedia.Ru Тематическое фото Фото: freepik.com Индексация пенсий, запрет "наливаек" в жилых домах, упрощенный порядок ремонта памятников Великой Отечественной войны и другие законы апреля — в материале ИА ЕАОMedia.
ИА Eaomedia.Ru